Хореографическую драму в двух действиях «Тихий Дон. Мелехов» на музыку Леонида Клиничева в Ростовском музыкальном театре за последний месяц я посмотрела дважды: заглянула в числе приглашенных гостей на генеральный прогон, а спустя два дня ожидала официальную премьеру. Забегая вперед скажу, что ощущения от увиденного смешанные, но в обоих случаях — вызвавшие восторг от масштаба режиссерской мысли.

Хореографическую драму в двух действиях «Тихий Дон. Мелехов» на музыку Леонида Клиничева в Ростовском музыкальном театре за последний месяц я посмотрела дважды: заглянула в числе приглашенных гостей на генеральный прогон, а спустя два дня ожидала официальную премьеру. Забегая вперед скажу, что ощущения от увиденного смешанные, но в обоих случаях — вызвавшие восторг от масштаба режиссерской мысли.

«Тихий Дон», пожалуй, главная книга о донском казачестве, запечатлевшая яркие и драматичные страницы истории свободолюбивого народа. Обращение к этому литературному монументу в год 120-летия Шолохова — задача, признаемся честно, максимально ответственная. А воплощение эпопеи на сцене локального театра, да еще и в форме балета, — совсем авантюрная. Оттого вдвойне воодушевляюще наблюдать достойный результат проделанной работы, которую показали в Ростовском музыкальном театре. «Охватить четыре тома великого автора ни за два, ни за три, ни за четыре часа невозможно, потому что это целые пласты исторических коллизий, огромное количество персонажей со своими характерами, со своими взаимоотношениями», — отмечал художественный руководитель площадки Вячеслав Кущев. И здесь с ним сложно не согласиться.

За масштабную со всех сторон драму взялась команда профессионалов в лице молодого хореографа-постановщика и главного балетмейстера театра Ивана Кузнецова (автор либретто и хореографии балета «Золушка», который показывали на Исторической сцене Мариинского и в Большом) и донского композитора Леонида Клиничева. К слову, музыку для балета по роману Шолохова последний писал около 20 лет (первая постановка балета «Тихий Дон» увидела свет в декабре 1987 года).

Кузнецову и Клиничеву оказались по силам и новое либретто, и массовость постановки (в общей сложности 300 человек). В результате получилось произведение, в котором встречаются и, что немаловажно, уживаются балет (с его помощью зрителя знакомили с внутренней борьбой Мелехова), смешанный хор (как олицетворение памяти и связи поколений) и документальная кинохроника (Первая мировая и Гражданская войны, революция 1917 года как контраст между мирной жизнью и событиями, изменившими судьбу целого народа).

Режиссерское решение взять за основу балета философию автора и его героя (Григория Мелехова), показать Путь человека, его ошибки и их искупление, на мой взгляд, совершено удачное: «Григорий Мелехов встречается с сыном и окидывает мысленным взором пройденный путь».

Не менее удачным решением оказалось пригласить к сотрудничеству Павла Сорокина — отвечал за оперу «Аида» Верди, «Царскую невесту» Римского-Корсакова, «Турандот» Пуччини. Для него «Тихий Дон. Мелехов» стал первым балетом. Сорокин каким-то чудесным образом уместил в трехчасовое действо почти 2 тысячи печатных страниц текста без ощущения упущенных из романа моментов.

Такого эффекта команда добилась не без помощи Вячеслава Окунева — главного художника Михайловского театра, художника-постановщика и художника по костюмам Мариинского. При создании визуального облика он обратился к супрематизму Малевича. Только вместо известного квадрата остановился на круге как символе вечности, связи поколений и продолжения жизни. Этот элемент работал буквально и фигурально. В начале постановки сценограф вывел на сцену лошадей, мчащихся по степям Дона. А следом обратился к глазу лошади как абстрактному элементу, поместив его в центр сцены и используя в качестве отражения всех перипетий событий и эмоций: Григорий встречает Аксинью, влюбляясь без памяти, – и в «глазе» мы наблюдаем тихий и спокойный Дон; когда разгорается война в нем же пылает огонь. Несмотря на то что Окунев намеренно отошел от этнографического соответствия и прибегает к обобщенным приемам, балет вышел в правильном смысле слова народным, классическим и одновременно современным.

В свою очередь, художница по костюмам Наталья Земалиндинова тонко передала культурный код Дона и местного казачества, в котором считываются и военный уклад, и традиции, и самобытность народа. Образы собирались из различных и хорошо знакомых донскому глазу элементов: шаровар с лампасами (обязательная часть мужского костюма), рубах, бешметок, фуражек, шашек и кинжалов, плеток (нагайка) как символа чести и гордости казака.

Что же касается игры актеров, то после официальной премьеры поймала себя на мысли, что во мне бушуют абсолютно противоположные ощущения. На генеральной репетиции с участием Игоря Кочурова (Григорий Мелехов), Вероники Кравченко (Наталья) и Елены Чурсиной (Аксинья Астахова) меня волновали, в первую очередь, чувства и эмоции героев. Это было ярко и пылко. Будто огонь вспыхнул и погас. Премьера же с Анатолием Устимовым (Григорий Мелехов), Анной Сидоренко (Наталья) и Анастасией Сапрон (Аксинья Астахова) оставила всю эмоциональную составляющую позади, выдвинув на передний план мысли о происходящих событиях и актуальности постановки в наши дни. Два состава артистов и два таких разных спектакля (и оба классные!).

Премьера однозначно взрослее. Мелехов в исполнении Устимова — это драматизм, душевные терзания и размышления, страсть на втором плане. Аксинья Анастасии Сапрон — наполненная нежностью и надеждами женщина без ощущения рока и неизбежности. Было предчувствие будущего с нотками печали, а не трагедии. Наталья в игре Анны Сидоренко — это тоска и одиночество, очень трогательное исполнение образа. Тот случай, когда бесконечная печаль от неразделенной любви и предательства приобретает физическую форму.

Прекрасным завершением композиции хореографической драмы стали эмоциональные цитаты из романа, сопровождающие зрителя на протяжении всего действия. Они как последняя капля в море чувств или разбитая чашка, которая провоцирует застоявшиеся слезы. Они не отталкивают, а сближают тебя с героем, ведь эта история о пути человека, а значит, и история о тебе самом.

Прекрасным завершением композиции хореографической драмы стали эмоциональные цитаты из романа, сопровождающие зрителя на протяжении всего действия. Они как последняя капля в море чувств или разбитая чашка, которая провоцирует застоявшиеся слезы. Они не отталкивают, а сближают тебя с героем, ведь эта история о пути человека, а значит, и история о тебе самом.